Сборник стихов Бориса Драгилева "Преступное занятие"

Преступное занятие книга Бориса Драгилева

"Преступное занятие"

Год выпуска: 1990

ДВОРНИК

Из окон раскрытых
Окрестных домов
Струился вниз запах
Мясных пирогов.
Печальный звук скрипки
И крика металл
Кружил и витал,
И к асфальту слетал.
А дворник всё в кучу
Большую сметал.

Летели вниз перья
От взбитых перин,
Отставшая краска
Балконных перил,
Любовные вздохи,
Разбитый бокал,
И луч, отражённый
От чьих-то зеркал.
А дворник усердно
Всё в кучу сметал.

Парили надежды
Как воздух легки,
Гораздо быстрей
Приземлялись плевки,
И кто-то, в куски
Разбиваясь, стонал…
Но дворник не слышал,
Не видел, не знал.
Он попросту всё
Аккуратно сметал.
Он думал, что пользу
Большую несёт.
Он думал, что мусор
В кучу метёт.

Я ПРИЛЕТЕЛ, ШАБАШ!

Я прилетел, шабаш спокойной чьей-то жизни,
Со мной всегда багаж сует и суматох.
В кого-то мой вояж ночным шампанским брызнет,
Кому-то боком, ох, он выйдет, видит Бог.

Пляшите тенью на стене,
Плещитесь пеною в вине,
Я всех, кто ждал, всех обнимаю разом!
А кто забыл, тех не виню,
Я просто им не позвоню,
Пусть сохнут розы в их хрустальных вазах.

Я прихватил с собой с полёта кроху неба,
Кому-то подарю осколок синевы.
Звоните мне домой, полгода дома не был,
Судьбу благодарю: меня, ведь, ждёте вы!

Пляшите тенью на стене,
Плещитесь пеною в вине,
Я всех, кто ждал, всех обнимаю разом!
А кто забыл, тех не виню,
Я просто им не позвоню,
Пусть сохнут розы в их стеклянных вазах.

Пять дней и всё, шабаш: сегодня улетаю,
Был кратким мой вояж, но не об этом речь.
Ведь, в ком-то всё же я чего-то оставляю,
И в свой кладу багаж тепло от наших встреч.

Пляшите тенью на стене,
Плещитесь пеною в вине,
Кто проводить пришёл, всех обнимаю!
А кто забыл, тех не виню,
Да я им и не позвоню,
Пусть в их стаканах розы досыхают.

ПИОНЫ

Ни клумб, ни цветочных базаров вокруг,
Средь серых заснеженных зданий
Почувствовал ясно я нежное вдруг
Июньских пионов дыханье.

Откуда пьянящий взялся аромат
До кома мне в горле знакомый?
Из стужи надымской я, как наркоман,
Тяну сладкий запах до комы.

И вижу сквозь дымку мороза: цветок
Раскрылся поутру – мой донор.
Теперь мне покойней – я не одинок,
Я чувствую ниточку дома.

Теперь дотянусь до счастливого дня,
Мне знак был о времени оном!
Сегодня за тысячи дней от меня
В саду распустились пионы.

В АФРИКУ!

К чертям стихи, сонеты, драмы, стансы,
Она вошла, давая всем понять:
Я здесь затем, чтоб «сняться» с иностранцем.
И я её решил, конечно, «снять».
На ней рыжьё, космические штанцы,
Сто двадцать – ноги, золотая прядь!
Таких всегда «снимают» иностранцы,
Но я её решил сегодня «снять».
Ей предложили столик с африканцем,
Они смеялись, будто вот – экстаз!
Она хотела, ясно, с иностранцем,
Но я её «сниму» на этот раз.
Потом они крутились в диком танце,
Чертовка так умела танцевать!
Она предназначалась иностранцу,
Не зная, что её решил я «снять».
Он уступал мне в щедрости и росте,
Я им коньяк с шампанским заказал,
Но только раззадорил этим гостя,
В ответ он ящик… пива мне прислал.
Я зверем выл, во мне мутился разум,
К ним подошёл, представился: – Борис!
Да был смешон – они уселись в «Датсун»
И двинули к отелю «Интурист».
Я ехал на метро, не видя станций,
Но мысли ясной поразился вдруг:
Ведь, в Африке я буду иностранцем,
Там нарасхват я буду у подруг!

СОН

Мне снился сон:
Травили пса.
Дурные чьи-то голоса
Терзали сновидение.
Грех смертный числился за псом:
Он преступил людской закон,
Поставив жизнь свою на кон
За неповиновение.
Пёс глух к команде был: «Ложись!»
И вдруг не встал к ноге,
Послал к чертям шакалью жизнь
В дырявой конуре.
Указ хозяйский, суп и кнут –
Отлаял, горлопан,
И пёс пошёл вразнос, враскрут
На пан или пропал.
Дымилась шкура пса, потом
Грудь дрожь опоясала,
Кровь пастью, мат и гогот ртом,
С пристрастьем бьют за непоклон,
Но до чего ж красив был он
В сиянии оскала!
Ему бы, псу, не надо в рык,
Дешевле обошлось бы.
А так – верёвка на кадык,
Прикладом в пах, прикладом в дых,
Аж пот у родненьких-родных
По слипшимся волосьям.
Когда б по одному бы их,
Клыков для всех нашлось бы.
Но и теперь пёс гнул своё,
Не охнув и не ахнув.
И кто-то крикнул: – Жарь в него!
И чьё-то вскинулось ружьё,
Проворное на крик ружьё,
И жареным запахло.
Пёс кувыркнулся и припал
К земле, но не на спину,
Он лапы кверху не поднял,
Судьбину клял, что цепь порвал
Всего наполовину.
И полпрыжка не дотянул
Отступник и лишенец
До тех, кто выдумал вину,
И выдумал ошейник.
Пёс издыхал и таял сон,
И в бликах пробуждения
Под темя бил вопрос ребром.
Под темя бил вопрос ребром:
Кем я был – теми или псом?
И был ли сон лишь только сном?

…А где-то колокольный звон
Вымаливал прощение.

ШОФЁРСКАЯ

Сева Сидоров – шофёр из таксистской братии,
От Смоленки за углом – на Арбате жил,
Но однажды влез, дурак, в поножовщину,
И на Север мотанул, как в Тамбовщину.
Дожидаться прихожан было глупо бы,
Кинул свитер в чемодан да с подругами,
Распрощавшись в пять минут, через пару дней
Гнал по зимнику в галоп двести лошадей.

В голове – мыслей рой,
Отдан на съедение.
Триста вёрст песни пой,
Водка за сидением.

Думал Сева: отсижусь, там и позабудется.
Только Север – дальний путь, год баранка крутится,
А приедет кто с Земли, он всегда с расспросами:
– Что там нового ввели, где какие россыпи?
Ночью сон – река да лес: засосёт под ложечкой.
И опять далёкий рейс, очередь к окошечку.
Только, вроде, и не впрок северные денежки:
Храп, бура да коопторг – выметает веничек.

В голове – ни шиша,
Пригруза в полкузова.
Где-то зреет черемша,
Где-то в парке – музыка.

Чуял Сева – недобром этот рейс на линии,
Две бобины ещё днём сжёг, теперь заклинило.
Печку выдуло, а в дверь сунешься – порежешься,
Минус сорок, ночь теперь, долго ли продержишься?
У него в Москве братан – техник в автосервисе,
Ох, ему сейчас бы там! Только он на Севере
Замерзает ни за грош, бывший Сева Сидоров.
Будь он проклят этот нож, чемодан со свитером.
Полетели о Москве
Мысли в отдаление,
Теплота в голове,
Вот оно – спасение.
Не придут, не возьмут
К поезду с вокзала…
Чьи-то фары в стёкла бьют?
Или показалось.

Скачать сборник стихов “Преступное занятие”